Лапин К. «Подходящая профессия»
Два разведчика — худощавый, хрупкий на вид Анютин, которого больше звали «Анютины глазки», и добродушный великан Махиня — лежали в засаде в глубине немецкой обороны. Фашисты долго не показывались, и разведчики шепотом переговаривались, не переставая наблюдать эа селением, занятым немцами.
— Правда ребята болтают, что ты в цирке работал? — спросил Махиня у товарища.
— Было такое дело. Имитатором работал. Махиня недоверчиво взглянул на товарища.
— Правда ребята болтают, что ты в цирке работал? — спросил Махиня у товарища.
— Было такое дело. Имитатором работал. Махиня недоверчиво взглянул на товарища.
Два разведчика — худощавый, хрупкий на вид Анютин, которого больше звали «Анютины глазки», и добродушный великан Махиня — лежали в засаде в глубине немецкой обороны. Фашисты долго не показывались, и разведчики шепотом переговаривались, не переставая наблюдать эа селением, занятым немцами.
— Правда ребята болтают, что ты в цирке работал? — спросил Махиня у товарища.
— Было такое дело. Имитатором работал. Махиня недоверчиво взглянул на товарища.
— Чего, чего? Инкассатором?
— Да нет. Имитатор — это значит подражатель звукам. Животных изображал на разные голоса.
Махиня опять недоверчиво посмотрел на него.
— И за это деньги платили?
— А как же. Даже очень подходящую сумму.
— Подумать только, какие несуразные профессии бывают на свете, — Махиня даже сплюнул. — Вот я, к примеру, эолотоискателем был, всю тайгу облазил. Мне и на войне пригодилось умение по лесу ходить да на земле сырой спать. А ты...
В это время вдали показалась фигура немца, вышедшего из-эа крайнего дома. Оба разведчика насторожились.
— Далеко, гад, — с сожалением сказал Махиня, — из автомата ударить — промазать можно, да и шум лишний. А не вредно было бы подманить сюда куроцапа этого.
Анютин повернул к товарищу лицо и подмигнул:
— Идея. Лежи, Махиня, тут. Я одну штуку попробую.
Он пополз в сторону, к заросшему травой погребу. Через минуту оттуда послышалось громкое кудахтанье курицы, извещающей весь мир о том, что она снесла яйцо. Махиня не стал смотреть туда. Он во все глаза наблюдал эа фашистом, который, держа автомат по-охотничьи, вниз стволом, стал пробираться к погребу. Невидимая курица продолжала кудахтать.
Когда немец, растопырив руки, ринулся за погреб, Махиня, потихоньку ползший ему наперерез, одним броском навалился на него и, сбив поднявшегося Анютина, подмял немца под себя. Фашист не успел даже пикнуть, как был связан и обезоружен.
— Ты прости меня, «Анютины глазки», — сказал Махиня, когда они провели пленного через ничейную полосу. — А неплохая у тебя гражданская профессия. Просто скажу — подходящая профессия. А ну-ка, изобрази еще что-нибудь.
И Анютин всю дорогу веселил товарища, то блея овцой, то лая по-собачьи, и даже так взвыл по-волчьи, что перепуганный фашист отшатнулся от куста, мимо которого они проходили.
— Правда ребята болтают, что ты в цирке работал? — спросил Махиня у товарища.
— Было такое дело. Имитатором работал. Махиня недоверчиво взглянул на товарища.
— Чего, чего? Инкассатором?
— Да нет. Имитатор — это значит подражатель звукам. Животных изображал на разные голоса.
Махиня опять недоверчиво посмотрел на него.
— И за это деньги платили?
— А как же. Даже очень подходящую сумму.
— Подумать только, какие несуразные профессии бывают на свете, — Махиня даже сплюнул. — Вот я, к примеру, эолотоискателем был, всю тайгу облазил. Мне и на войне пригодилось умение по лесу ходить да на земле сырой спать. А ты...
В это время вдали показалась фигура немца, вышедшего из-эа крайнего дома. Оба разведчика насторожились.
— Далеко, гад, — с сожалением сказал Махиня, — из автомата ударить — промазать можно, да и шум лишний. А не вредно было бы подманить сюда куроцапа этого.
Анютин повернул к товарищу лицо и подмигнул:
— Идея. Лежи, Махиня, тут. Я одну штуку попробую.
Он пополз в сторону, к заросшему травой погребу. Через минуту оттуда послышалось громкое кудахтанье курицы, извещающей весь мир о том, что она снесла яйцо. Махиня не стал смотреть туда. Он во все глаза наблюдал эа фашистом, который, держа автомат по-охотничьи, вниз стволом, стал пробираться к погребу. Невидимая курица продолжала кудахтать.
Когда немец, растопырив руки, ринулся за погреб, Махиня, потихоньку ползший ему наперерез, одним броском навалился на него и, сбив поднявшегося Анютина, подмял немца под себя. Фашист не успел даже пикнуть, как был связан и обезоружен.
— Ты прости меня, «Анютины глазки», — сказал Махиня, когда они провели пленного через ничейную полосу. — А неплохая у тебя гражданская профессия. Просто скажу — подходящая профессия. А ну-ка, изобрази еще что-нибудь.
И Анютин всю дорогу веселил товарища, то блея овцой, то лая по-собачьи, и даже так взвыл по-волчьи, что перепуганный фашист отшатнулся от куста, мимо которого они проходили.
Лапин К.
