Пономарёв А.А. «Второй степени»

День был очень погожим и солнечным. Как раз для прогулок и развлечений. Иван Иванович давно ждал этих выходных, ведь именно сегодня он пойдёт на прогулку с единственной и очень любимой внучкой.

Сын Ивана Ивановича жил в другом городе и баловал родителей своими визитами не очень часто, а невестка и была то всего пару раз. Зато приезда внучки Лизы здесь всегда ждали с большим нетерпением. Только получив письмо, тут же Ирина Васильевна, жена Ивана Ивановича, всплёскивала руками и вытирала нежданную слезинку:

- Дед, а дед? Василёк пишет, что Лизаньку скоро привезёт! Вот радость то!

После таких известий, как правило, в их доме становилось как-то светлее и радостнее. Самочувствие всегда улучшалось, давление нормализовывалось, а по вечерам старики подолгу разговаривали и планировали, что надо сходить туда-то, взять то-то, а ещё от кумы надо принести сливового варенья, да побольше, Лизаньке оно очень нравится. И даже сухой кашель, который мучил Ивана Ивановича много лет, после того как он приморозил лёгкие в окопах под Пловдивом, как-будто немного отпускал.

Ирина Васильевна каждый вечер обзванивала своих старинных подруг, разнося благую весть. А те охали, да ахали, предрекая старикам долгожданное и плодотворное общение с внучкой.

С утра Ирина Васильевна тщательно отгладила единственный серый в полосочку костюм мужа, достала свежую сорочку.

- Дед, галстук-то оденешь? Или так пойдёшь?

- Да ну её, мать, удавку эту! И так хорош!

- И вправду, дед! Уж хорош, так хорош! - и Ирина Васильевна сама любовалась мужем, который расчёсывал перед зеркалом седые усы.

Иван Иванович, сразу помолодевший, не мог наглядеться на Лизаньку, которая, вслед за дедом, вертелась перед зеркалом, примеривая зелёный бант. И вправду, как можно было не любить это восьмилетнее создание? Сын у Ивана Ивановича был, это верно. А вот девок у них в семье отродясь не было. И вдруг такое чудо! Сын женился уже лет пятнадцать назад, да только долго не давал им Господь детей. Старики и думать перестали. Лизанька стала для всех отрадой и надеждой.

- Дедуля, мы в парк пойдём, да? А там карусели есть? А фонтаны смотреть будем? - щебетала внучка.

- Везде поспеем, Лизок! Всё посмотрим!

- Ванюш, вы не долго задерживайтесь. Устанет внученька, - Ирина Васильевна с тревогой и умилением смотрела на них.

- Не волнуйся, мать, мы не долго.

- Не волнуйся, бабуля, мы не долго, не скучай, - как эхо повторила Лизанька.

Иван Иванович бережно взял внучку за руку и повёл по двору, здороваясь со старичками и старушками, сидящими на скамеечках.

- С радостью тебя, Иваныч, - говорили те, - ишь, какую невесту вырастил. В вашу, в вашу породу бьёт. Уж не откажешься.

Иван Иванович важно раскланивался с ними. Есть чем гордиться, есть. Уважил сынок.

Старик и девочка шли по широкому проспекту. Вот центральный собор, в котором раньше располагался краеведческий музей. Напротив здание областной администрации, с, развевающимся сверху, российским триколором. Памятник Ленину. А вот и длинная лестница, уходящая далеко вниз с бурлящими по обеим сторонам водными каскадами и пенящимися фонтанами.

Иван Иванович очень любил свой город и гордился им. Здесь он родился, здесь пошёл учиться в фабзавуч. На местном погосте лежали его предки. Отсюда, приписав себе в метрику лишний годок, уехал на фронт в феврале сорок пятого.

Его путь лежал в Болгарию, а передовые части, как тогда говорили, уже прошли границу Германии и двигались на Берлин.

Зима в тёплой Болгарии выдалась тогда очень студёной. Вот там-то под болгарским городом Пловдивом он и приморозил лёгкие. Потом освобождал Софию. Там встретил победу.

Иван Иванович вспомнил, как ехал тогда домой. На правой стороне гимнастёрки поблёскивал орден Отечественной войны второй степени. Вспомнил и улыбнулся. Как тогда пели? " Когда вернёшься с орденом, тогда поговорим". Что ж, программа-максимум была выполнена.

Вот и сейчас на лацкане пиджака светлела заветная награда. Иван Иванович дохнул на неё и бережно протёр её свежим платком.

Через пару часов гуляния по Нижнему парку и катания на каруселях, внучка в изнеможении присела на скамейку.

- Дедуль, я пить хочу!

- Пойдём до ларька, я тебе минералки куплю, попьёшь.

- Нет, я тут посижу. Ты иди. Ларёк вот он, рядышком. Я никуда уходить не буду, дедуля, ты не бойся. Я на тебя буду смотреть.

Иван Иванович, оглянувшись на внучку, медленно пошёл к ларьку. Где здесь напитки? А вот они! Минеральная и лимонад. Впереди него стоял молодой паренёк. Он смотрел на витрины ещё, как видно, не определившись, чего ему нужно. Он то нагибался вниз, то привставал на носки. Губы его что-то шептали. Его, наверное, девушка стояла рядом, отвернувшись в сторону. На её сумочке была привязана георгиевская ленточка.

"Хорошая у нас молодёжь, - подумал старик, - помнят, чтят. Не зря мы значит воевали".

Парнишка, стоящий впереди, мешкал. Иван Иванович протянул продавщице десятку.

- Мне маленькую минералку, дочка, без сдачи.

- А в очереди постоять не хочешь? - парень поднял на него злое лицо.

- А? - ещё ничего не понимая, и, улыбаясь, переспросил дед.

- В очереди, говорю, не пробовал стоять? Старый пень!

Ивана Ивановича как будто ошпарило кипятком. Слова застряли в горле. Он стоял и ничего не мог произнести.

- Чего молчишь? - продолжал парень, - развелось бомжей, плюнуть некуда!

- Ты чего, обалдел что-ли? - заступилась за старика продавщица, - чего на деда расшумелся?

- А вы не влезайте, - включилась в разговор девушка. Девушка была очень приличной и грамотной,- у нас без очереди только герои Советского Союза и полные кавалеры ордена Славы могут обслуживаться. Я все законы хорошо знаю.

Девушка говорила что-то ещё. Что? Иван Иванович плохо помнил. Помнил только как её спокойная и грамотная речь, как калёным железом жгла его душу. Девушка нежной и холёной рукой вбивала холодные гвозди в его сердце.

- И вообще, не похожи вы на ветерана войны. Молоды больно. А ордена в наше время всякие купить можно. Не проблема, - закончила девушка свою речь. Не зря она училась на втором курсе юрфака. Она была очень довольна собой. А что? Речь построила грамотно, юридических ошибок не допустила. Любой, даже самый придирчивый преподаватель поставил бы ей сейчас пятёрку, - пошли, Гена!

Иван Иванович стоял на месте, опустив голову.

- Дедушка, дедушка, возьмите минералку вашу, - продавщица протягивала ему пластмассовую бутылочку, - не обращайте вы на них внимания.

- Дед, ты бы сказал, что у тебя сушнячок, - Гена обернулся и, улыбаясь, смотрел на него, - я бы тебя пропустил.

И пара пошла по аллее, засаженной старинными дубами, непринуждённо болтая.

- Дедушка, дедушка, ты чего, - Лиза теребила его за рукав, - тебе, что? Плохо?

По щеке Ивана Ивановича катилась горючая старческая слеза. Голова разболелась. Сухой кашель сотрясал его.

- Пойдём домой, внучка. Устал я что-то. Постой. Сейчас.

Иван Иванович непослушными руками отвинтил награду от пиджака и опустил её в карман. Тяжёлый орден Отечественной войны второй степени медленно и неслышно упал в мягкое сукно.