Победа, которую не затмить
Об авторе:
Махмут Ахметович Гареев - непосредственный участник событий на Дальнем Востоке. Он воевал под Москвой, Смоленском, освобождал Белоруссию, Литву, Польшу, пройдя последовательно ротное, батальонное и бригадное звенья. Участвовал в боях в Восточной Пруссии а затем в составе 1-го Дальневосточного фронта, в разгроме Квантунской армии. В ту пору майор Гареев был старшим помощником начальника оперативного отдела штаба 5-й армии. Ныне он – генерал армии, президент Академии военных наук.
Махмут Ахметович Гареев - непосредственный участник событий на Дальнем Востоке. Он воевал под Москвой, Смоленском, освобождал Белоруссию, Литву, Польшу, пройдя последовательно ротное, батальонное и бригадное звенья. Участвовал в боях в Восточной Пруссии а затем в составе 1-го Дальневосточного фронта, в разгроме Квантунской армии. В ту пору майор Гареев был старшим помощником начальника оперативного отдела штаба 5-й армии. Ныне он – генерал армии, президент Академии военных наук.
Об авторе:
Махмут Ахметович Гареев - непосредственный участник событий на Дальнем Востоке. Он воевал под Москвой, Смоленском, освобождал Белоруссию, Литву, Польшу, пройдя последовательно ротное, батальонное и бригадное звенья. Участвовал в боях в Восточной Пруссии а затем в составе 1-го Дальневосточного фронта, в разгроме Квантунской армии. В ту пору майор Гареев был старшим помощником начальника оперативного отдела штаба 5-й армии. Ныне он – генерал армии, президент Академии военных наук.
Вступление Советского Союза в войну против милитаристской Японии в августе 1945 года и победоносная кампания на Дальнем Востоке имели важнейшее военно-политическое значение. Наконец был смыт позор поражения в войне 1904–1905 года, тяжелой памятью лежавший в сознании нашего народа. России возвращены Южный Сахалин и Курильские острова. За короткий срок разгромлена миллионная Квантунская армия, что ускорило окончание Второй мировой войны.
С военной точки зрения, Маньчжурская стратегическая наступательная операция по оригинальности замысла и мастерству исполнения является одной из выдающихся. В ней нашел воплощение весь сгусток военной мысли и военного искусства, накопленный советскими Вооруженными Силами в ходе Великой Отечественной войны. Не случайно за рубежом она была взята за основу моделирования стратегических операций будущего.
Однако в последнее время все чаще приходится слышать, что решающую роль в капитуляции Японии сыграли американские атомные бомбы, сброшенные на города Хиросиму и Нагасаки, а не Советский Союз. Появляются даже публикации, в которых вообще ставится под сомнение правомерность и необходимость вступления нашей страны в войну против Японии.
Так, президент российско-японского фонда «Покаяние» В.А. Архангельский в интервью одной из московских газет напрямую призывает нас к покаянию: мол, «у россиян старшего поколения наряду с осуждением японского милитаризма есть за что с благодарностью вспоминать Японию». Прежде всего за то, что она в годы войны с германским фашизмом осталась верной Пакту о нейтралитете, что дало возможность перебросить в 1941 году наши дивизии с Дальнего Востока, которые, как он считает, спасли Москву и обеспечили перелом в войне. «Вступи Япония в войну, - рассуждает Валентин Акимович, - положение СССР было бы отчаянным. Ни Господь, ни Жуков - никто бы не помог». То есть получается, что Япония спасла нашу страну во Второй мировой войне!
Более того, исходя из этих своих измышлений, президент фонда «Покаяние» предлагает указом Президента РФ или федеральным законом пересмотреть политический и морально-юридический статус войны Советского Союза с Японией. «Назвать, — предлагает автор, – вещи своими именами: нападение СССР на Японию - прямой акт агрессии, не спровоцированный никакими японскими действиями».
Однако если уж называть вещи своими именами, то нелишне обратиться к историческим фактам. А они говорят о том, что в августе 1945 года японские вооруженные силы насчитывали около 7 млн. человек, 10 тыс. самолетов и 500 боевых кораблей, тогда как США и их союзники в Азиатско-Тихоокеанской зоне имели порядка 1,8 млн. человек и 5 тыс. самолетов. Если бы СССР не вступил в войну, основные силы Квантунской армии могли быть сосредоточены против американцев и тогда (как предполагали сами руководители США) боевые действия продлились бы еще два года. Соответственно возросли бы потери. Тем более что японское командование уже готовилось к применению бактериологического оружия.
Нельзя не заметить и того факта, что после нападения Германии на СССР Япония всю войну держала против нас в Маньчжурии до 40 дивизий (значительно больше, чем во всей Тихоокеанской зоне), создавая постоянную угрозу нападения и откладывая это нападение только из-за стремления осуществить в первую очередь свои захватнические планы на Тихом океане, а затем - вследствие неудач Германии - в войне против СССР. Ведь в Потсдамской декларации 1945 года было заявлено, что «Японии дается возможность окончить эту войну». Япония, однако, отвергла это предложение, и СССР пришлось вступать в войну против нее. А сдерживающим фактором для японцев было не снисхождение по отношению к нам, а урок, преподанный им Г.К. Жуковым на Халхин-Голе.
Что же касается наших дивизий, переброшенных с Дальнего Востока, то они, конечно, сыграли существенную роль в отражении фашистского наступления на Москву. Вместе с тем необходимо учитывать, что с Дальнего Востока на советско-германский фронт (а не только под Москву) были переброшены 11 стрелковых, одна кавалерийская и одна танковая дивизии. Между тем только в Московской стратегической оборонительной операции участвовали 96 дивизий, 14 бригад и 2 укрепленных района, то есть дальневосточные дивизии составляли лишь около 11 процентов от общего количества общевойсковых соединений, оборонявших Москву. Вместо них в последующем на Дальнем Востоке были сформировано 22 дивизии. Эти силы были крайне нужны на советско-германском фронте, но их приходилось держать на Дальнем Востоке, поскольку угроза японской агрессии постоянно сохранялась и нельзя было допустить ведения войны на два фронта.
Еще 9 декабря 1941 года - сразу после нападения японцев на Перл-Харбор – Рузвельт настоятельно просил Сталина выступить против Японии. В то время Сталин не счел это возможным, исходя из того, что «главным нашим общим врагом является все же гитлеровская Германия». И чем успешнее мы действовали против Германии, тем меньше шансов оставалось для выступления Японии против нас. Все это говорит о том, что попытки изобразить Японию чуть ли не спасительницей России совершенно несостоятельны.
Несостоятельны и обвинения СССР в нарушении советско-японского договора о ненападении, который к тому же был денонсирован советским правительством в апреле 1945 года. Между тем Япония вела необъявленную войну против нас еще в период действия договора. После нападения Германии на СССР она заняла откровенно враждебную позицию по отношению к нашей стране, прямо заявив, что для Японии первичным является Тройственный пакт с Германией и Италией. Японские войска 779 раз нарушали нашу сухопутную границу и более 400 раз - воздушное пространство. Японский флот незаконно задержал 178 и потопил 18 наших торговых судов. В целом военное напряжение на Дальнем Востоке было значительно больше, чем во время «странной войны» на западе. Наконец Япония продолжала войну против наших союзников. Правда, США и Англия, используя коренной перелом в ходе войны на советско-германском фронте, восстановили свои силы после поражений 1941-1942 гг. и начиная с 1943 года перешли к активным наступательным действиям против японцев. Значительные силы японской армии сковывала героическая борьба китайского народа.
Да, весной 1945 года японское правительство предлагало СССР выступить посредником между США и Японией в прекращении войны, соглашаясь в этом случае передать нам Сахалин и Курильские острова. Но это было бы равносильно сговору. СССР не мог на это пойти и считал нужным до конца выполнить свой союзнический долг. Кроме того, только путем вступления в войну можно было помочь в освобождении от японцев Китая и Кореи.
Еще в Ялте союзники обратились с просьбой к Сталину начать войну против Японии через 2-3 месяца после капитуляции Германии. И СССР начал ее ровно через 3 месяца. За это время была проведена огромная работа по планированию, перегруппировке войск и подготовке их к боевым действиям. На Дальний Восток были переброшены 400 тыс. человек, 7 тыс. орудий и минометов, 2 тыс. танков и САУ, 1.100 самолетов.
Задача, которая решалась в войне с Японией, была та же, что и в Великой Отечественной в целом: ликвидация военной опасности извне. План обороны страны в те годы исходил из единого стратегического замысла противостояния военным угрозам на западе (со стороны Германии) и на востоке (со стороны Японии). Главная цель состояла в том, чтобы в случае агрессии разгромить противников последовательно. Поэтому как в научном плане, так и с точки зрения исторической справедливости нельзя признать обоснованными суждения некоторых историков, считающих войну СССР против Японии чем-то отдельным, обособленным от Великой Отечественной войны. Она является ее неотъемлемой составной частью. Следовательно, нельзя исключить солдат, матросов и офицеров, воевавших с милитаристской Японией, из числа участников Великой Отечественной войны.
Замысел Маньчжурской стратегической наступательной операции состоял в том, чтобы концентрическими, рассекающими ударами Забайкальского фронта (маршал Р.Я. Малиновский) со стороны Монголии и 1-го Дальневосточного фронта (маршал К.А. Мерецков) из Приморья, 2-го Дальневосточного фронта (генерал армии М.А. Пуркаев) с севера при активном содействии Тихоокеанского флота (адмирал И.С. Юмашев) расчленить, окружить и уничтожить или вынудить к капитуляции Квантунскую армию Японии в Северо-Восточном Китае и Корее. Одновременно в ходе десантных операций освободить южную часть о. Сахалин и Курильские острова.
Операцию предстояло проводить против очень сильной группировки противника, насчитывавшей около 1 млн. человек, 6.260 орудий и минометов, 1.150 танков, 1.500 самолетов. Вдоль границы враг создал долговременные укрепления.
Подготовка операции осуществлялась заблаговременно. В Генштабе эта работа началась сразу после Ялтинской конференции. Маршал К.А. Мерецков с оперативной группой выехал на Дальний Восток после капитуляции Финляндии в конце 1944 года для изучения обстановки и выработки предложений. Планирование операции осуществлял Генштаб. Непосредственная подготовка с подключением командования фронтов началась весной 1945 года.
3 августа 1945 года А.М. Василевский, назначенный главнокомандующим советскими войсками на Дальнем Востоке, и начальник Генерального штаба А.И. Антонов докладывали Сталину окончательный план операции. Маршал Василевский предлагал начать наступление только силами Забайкальского фронта, а в полосах 1-го и 2-го Дальневосточных фронтов проводить лишь разведку боем, с тем чтобы главными силами этих фронтов перейти в наступление через 5-7 суток. Сталин с предложением не согласился и распорядился начать наступление одновременно всеми фронтами. Как показали последующие события, такое решение было более целесообразным, поскольку неодновременный переход фронтов в наступление лишал нас фактора внезапности и позволял командованию Квантунской армии маневрировать силами и средствами для последовательного нанесения ударов на монгольском и приморском направлениях. Это, кстати, еще одна иллюстрация к суждениям на тему: разбирался или не разбирался Сталин в оперативно-стратегических вопросах.
Сложность и особенности операции заключались прежде всего в том, что она готовилась в условиях, когда мы официально еще не были в состоянии войны с Японией. У нас вообще не было опыта (за исключением советско-финляндской войны) начинать боевые действия первыми. Это требовало новых подходов к некоторым канонам военного искусства.
Во-первых, при отсутствии состояния войны сведения о противнике можно было добывать только наблюдением (что в нашем случае затруднялось таежной местностью) и при помощи агентурной разведки, не отличавшейся надежностью. Вести воздушную разведку с нарушением границы или разведку боем также было невозможно. Во-вторых, интересы скрытности не позволяли до начала военных действий выдвигать в приграничную зону большое количество соединений и частей, в том числе артиллерию. Прорыв же укрепленных районов требовал мощной артиллерийской и авиационной подготовки и наступления из положения непосредственного соприкосновения с противником.
Артиллерийскую и авиационную подготовку предполагалось провести в течение трех суток, создав на направлении главного удара плотность до 250 орудий и минометов на километр фронта. Но расчеты показали, что в период длительной артподготовки противник, особенно в глубине, сможет изготовиться для отражения нашего наступления. Проведение же короткой и мощной артподготовки (в течение 1-1,5 часа) не обеспечивало надежности его огневого поражения. Нужно было найти наиболее целесообразное решение.
Во второй половине июля А.М. Василевский и К.А. Мерецков прибыли на КП 5-й армии в районе г. Кабанья (вост. Духовской), чтобы на месте еще раз рассмотреть вопрос о способе перехода в наступление. Командарм Н.И. Крылов предложил начать наступление вообще без артподготовки, внезапно перейдя Госграницу усиленными передовыми батальонами. Главные силы при этом предполагалось держать в глубине, часть артиллерии выдвинуть ближе к границе и иметь в готовности к открытию огня. После напряженных раздумий предложение было утверждено.
Таким образом, обращают на себя внимание исключительная конкретность в работе при подготовке операции, скрытность проведения всех подготовительных мероприятий и обеспечение внезапности действий. К планированию операции и боя допускался ограниченный круг лиц. Все документы исполнялись ими лично, без привлечения чертежников, машинисток и другого технического персонала. Например, в штабе 5-й армии мне пришлось работать в составе группы планирования во главе с начальником штаба армии генерал-лейтенантом Н.Я. Прихидько. В районе ст. Мучная нас закрыли в строго охраняемом домике, откуда никого не выпускали, еду приносили часовые. Работать приходилось почти круглыми сутками.
В центре внимания командующих и штабов была организация боевых действий и всех видов обеспечения войск. Особенно тщательно занимались подготовкой передовых батальонов. В нашей 5-й армии, например, эту задачу взял на себя непосредственно командующий генерал-полковник Н.И. Крылов. С офицерским составом на картах и макетах местности был детально отработан порядок скрытного выдвижения батальонов и перехода Госграницы во взаимодействии с группами пограничников, которые досконально знали местность. В каждой дивизии были созданы учебные поля, которые воспроизводили опорные пункты японцев со всеми заграждениями, долговременными огневыми точками, системой охраны и обороны. Здесь в течение недели шли тактико-строевые занятия с многократным повторением наиболее сложных приемов действий и взаимодействия между подразделениями различных родов войск.
Затем в течение 10 - 12 дней прошли 5-6 комплексных учений (в основном ночью) с привлечением всех сил и средств, задействованных в операции. В каждом таком учении участвовали командиры и штабы дивизий и полков, командиры, штабы дивизионной и полковых артиллерийских групп, авианаводчики, передовые батальоны в полном составе со всеми средствами усиления. В заключение в каждой дивизии проводилось контрольное учение под руководством командарма, где окончательно уточнялись детали предстоящих действий.
Большое внимание уделялось вопросам связи, потому как в условиях Дальневосточного ТВД управление войсками усложнялось. Большие пространства (удаление КП фронтов от КП Главкомата - до 3 тыс. км., КП фронтов от армий - до 400 - 1.000 км) создавали немалые трудности в поддержании связи.
Следует также подчеркнуть, что в отличие от других стратегических операций Великой Отечественной, где наспех создавались главкоматы направлений (1941 г.), или представители Ставки ВГК базировались в пунктах управления фронтов, в Маньчжурской операции было развернуто полноценное и заранее подготовленное Главное командование войсками Дальнего Востока (главком - маршал А.М. Василевский, начальник штаба - генерал С.П. Иванов). Оно имело свой командный пункт, свои средства связи. Вследствие этого Главкомат войск Дальнего Востока в 1945 году был более совершенным, чем институт представителей Ставки ВГК в период войны против фашистской Германии. Однако и на Дальнем Востоке планирование операции, подготовка директив фронтам, снабжение войск осуществлялись Ставкой ВГК, Генштабом, соответствующими органами наркомата обороны. Хотя практически А.М. Василевский со своей оперативной группой включился в работу по подготовке операции начиная с апреля 1945 года, а официальное постановление ГКО о назначении главкома, создании его штаба и других органов было подписано 30 июля, т.е. перед началом операции (видимо, также из соображений оперативной маскировки).
Таким образом, опыт Маньчжурской стратегической операции, как и опыт войны в целом, показал, что главкоматы на ТВД в российских условиях могут оправдать себя только в том случае, если они действуют как элемент (составная часть) Ставки ВГК, а не превращаются в промежуточный орган управления.
На деятельность командиров и штабов накладывала свой отпечаток и установка на достижение внезапности наступления. Были приняты строгие меры маскировки перегруппировки войск с Запада. Никто, даже офицеры штабов, не знал, куда и с какой целью перебрасываются войска. В пограничной зоне соблюдался обычный режим. Рекогносцировки проводились совместно с пограничниками и в форме Погранвойск. Скрытности способствовал и выбор времени начала операции. Как потом показали пленные японские генералы, они полагали, что если и состоится советское наступление, то не раньше сентября (в наиболее сухое время), но не в августе, когда идут сильные дожди и дороги раскисают.
Большое внимание уделялось подбору кадров. К.А. Мерецков был назначен с Карельского на 1-й Дальневосточный фронт, Р.Я. Малиновский - со 2-го Украинского, воевавшего в Карпатах, на Забайкальский, где были схожие условия местности. Конкретно подбирались командармы и командиры дивизий с учетом того, кто из них больше имел опыта в прорыве обороны, в действиях в оперативной глубине и т.д. Для усиления войск Дальнего Востока с западных фронтов были направлены 10 тысяч офицеров, имеющих боевой опыт.
Правда, в связи с этим возникали и сложности. Известно, что многие командующие и командиры, находящиеся на Дальнем Востоке во время войны с Германией, просились на фронт. Им объясняли, что они тоже выполняют боевые задачи и нужны здесь. А когда такая пора настала, их начали сменять командиры, прибывшие с Запада. Доходило до конфликтов, некоторые генералы даже застрелились. По-человечески все это можно понять. Но и допустить, чтобы при наличии опытных, закаленных кадров войсками командовали генералы и офицеры, не имеющие боевого опыта, тоже было нельзя.
В то же время командованию пришлось немало потрудиться над тем, чтобы переломить психологию офицеров, которые, имея опыт боевых действий на советско-германском фронте, не учитывали весьма существенных особенностей обстановки на Дальнем Востоке. В частности, довольно много усилий потребовалось К.А. Мерецкову, Н.И. Крылову и другим военачальникам, чтобы убедить командиров дивизий и полков в целесообразности начала наступления без артподготовки. Возникали и другие трудности, связанные со спецификой Дальневосточного ТВД.
Операция началась в час ночи (по хабаровскому времени) 9 августа 1945 года. Шли ливневые дожди, что затрудняло действия войск и вместе с тем способствовало скрытности. Передовые батальоны в сопровождении пограничников без открытия огня, бесшумно перешли границу и в ряде мест овладели долговременными оборонительными сооружениями врага еще до того, как японские расчеты успели открыть огонь. Это способствовало быстрому продвижению главных сил дивизий первого эшелона. Правда, в некоторых местах, например в районе Гродеково, где японцам удалось своевременно обнаружить выдвижение наших передовых батальонов и занять оборону, боевые действия затянулись. Из некоторых дотов японцы продолжали вести огонь в течение 7- 8 суток. Это еще раз говорит о том, что если бы наступление началось не с внезапной атаки, а после длительной артподготовки, то противник успел бы занять оборону на всех участках, военные действия и в целом война могли затянуться, да и потери были бы более значительными.
Надо сказать, что в ходе операции, которая в целом развивалась успешно, было немало случаев, когда вышестоящим инстанциям приходилось вмешиваться и соответствующим образом воздействовать на подчиненных. Особенно строго пресекались неточности в докладах об обстановке. В частности, за это были наложены взыскания на должностных лиц штабов 17-го стрелкового и 10-го механизированного корпусов. Тяжелый случай произошел, когда наша авиация допустила грубую ошибку и вместо объектов противника в районе ст. Эхо нанесла бомбовые удары по своим войскам в районе Мулина (главным образом по зенитной артиллерии и тылам 5-й армии). На Тихоокеанском флоте пришлось возвращать из района десантирования некоторые корабли из-за непродуманной погрузки. То, что требовалось войскам после высадки в первую очередь (боеприпасы), то и погрузили в первую очередь, так что они оказались заваленными мукой и другими грузами.
В тяжелом положении оказались авангардные части Забайкальского фронта после преодоления Хинганских гор. Из-за скопления на дорогах войск и техники им невозможно было доставить топливо. В срочном порядке пришлось задействовать для этого самолеты.
В ряде районов в глубине обороны нашим войскам пришлось преодолевать ожесточенное сопротивление противника. В полосе 5-й армии особенно отчаянным (автору довелось это видеть лично) было сопротивление в районе Муданьцзяна. Были случаи упорного сопротивления противника в полосах Забайкальского и 2-го Дальневосточного фронтов. Предпринимались и контратаки. Но они умело отражались упреждающими ударами авиации и встречными ударами наших войск. Стремительно развивая наступление, войска Забайкальского фронта продвинулись к 14 августа до 400-450 км, 1-й Дальневосточный фронт - до 200-250 км, 2-й Дальневосточный - до 100-150 км. Тихоокеанский флот осуществил высадку десантов в Корее и на Курильских островах.
В. Архангельский утверждает, что «по рескрипту императора Хирохито, Квантунская армия, кроме отдельных очагов, куда приказ о капитуляции вовремя не поступил, добровольно сложила оружие». Но это не соответствует тому, что было в действительности. 14 августа японское командование обратилось с предложением о заключении перемирия. Однако военные действия с той стороны не прекращались. Лишь через три дня Квантунская армия получила приказ своего командования о капитуляции. Но и он не сразу до всех дошел, а кое-где действовали и вопреки приказу. Многие японские офицеры и солдаты говорили, что император Японии не мог отдать такого приказа и что по радио и в разбрасываемых листовках распространяется дезинформация.
Практически военные действия шли до 2 сентября. И сражались японцы в большинстве своем довольно упорно. Мне, например, с группой офицеров пришлось заниматься оказанием помощи 84-й кавалерийской дивизии генерала Т.В. Дедеоглу, которая попала в окружение и вела боевые действия до 7—8 сентября. В то самое время во многих местах еще продолжали сражаться американские и английские солдаты. Поэтому трудно понять, почему в некоторых странах окончание войны решили отмечать 16 августа…
Итак, тщательная и всесторонняя подготовка, четкое и умелое управление войсками (силами) обеспечили успех этой крупнейшей стратегической операции. Потери Квантунской армии только убитыми составили 84 тыс. человек, свыше 600 тыс. взяты в плен. Безвозвратные потери наших войск составили 12.031 человек, 24.425 человек получили ранения.
В упомянутом интервью Архангельского утверждается, что абсолютное большинство захваченных нами японских пленных «не произвели ни одного выстрела по советским войскам». Я, как один из участников боевых действий в Маньчжурии, утверждаю, что большинство японских солдат стремились при каждой возможности стрелять по нашим войскам и оказывали им сопротивление. Тот, кто в этом сомневается, должен хоть как-то объяснить, кто убил или ранил 36 тысяч наших солдат и командиров. Не самострелы же все они! Нельзя в конце концов в угоду кому бы то ни было оскорблять сражавшихся на фронте солдат.
Значение Маньчжурской операции огромно. Это давно признано в мире. По словам Черчилля, согласие Советского правительства вступить в войну против Японии «имело величайшее значение» для Англии и США. Кроме всего прочего, наша общая победа над Японией привела к освобождению народов Китая, Кореи, Вьетнама, Бирмы, к подъему национально-освободительного движения во всей Азии, Тихоокеанском регионе. Наконец, японский народ получил освобождение от ига милитаризма и вступил в новый этап своего политического и экономического развития.
Этого не хотят признать только те, кто сочиняет всякого рода небылицы и сплетни о Маньчжурской операции, внося тем самым свою лепту в общую кампанию фальсификации истории Второй мировой войны. Тот же Архангельский в своем интервью заявляет: «Словом, войны как таковой не было, хотя Квантунская армия потеряла 84 тысячи убитыми (как же можно потерять столько людей без войны?! - М.Г.). Не было и победы. Поэтому не может быть и праздника победы над Японией».
Можно, конечно, под воздействием политики «продвижения демократии» и выделяемых для этого средств писать что угодно. Особенно сейчас, когда пошли по рукам и перепродаются оптом и в розницу целые редакции газет. Но должно же быть хотя бы элементарное уважение к делам и интересам своей страны. Сегодня практически по всему периметру наших границ к России предъявляются территориальные и другие претензии. Всюду и всем мы что-то должны. Только нам никто ничего не должен. И всюду по всем этим проблемам находятся люди, которые вместо сочувствия к своему Отечеству самыми непристойными методами поддерживают тех, кто выступает против нашей страны.
В свое время Ф.И. Тютчев заметил в России явление, которое он назвал «наиболее прискорбной наклонностью», выражающейся в стремлении «…подходить ко всем вопросам с их самой мелочной и гнусной стороны, потребность проникать в хоромы через задний двор. Это в тысячу раз хуже невежества. Ибо в простой здоровой натуре невежество простодушно и забавно, тогда как эта наклонность изобличает и всегда будет изобличать одну лишь злость». К сожалению, в последние годы на исторической ниве России все больше превалируют именно такая озлобленность и нигилизм по отношению к общественным делам и интересам. Дошло до того, что мы уже вроде «стесняемся» побед своих Вооруженных Сил (победа осени 1945-го даже не обозначена в Федеральном законе «О днях воинской славы России»). Но нельзя отменить того, что произошло. В памяти народа 3 сентября как было, так и останется Днем воинской славы – днем торжества отечественного оружия, отечественной полководческой школы. И никаким политическим мародерам из области истории этого не опровергнуть, как и не затмить нашу Победу.
Махмут Ахметович Гареев - непосредственный участник событий на Дальнем Востоке. Он воевал под Москвой, Смоленском, освобождал Белоруссию, Литву, Польшу, пройдя последовательно ротное, батальонное и бригадное звенья. Участвовал в боях в Восточной Пруссии а затем в составе 1-го Дальневосточного фронта, в разгроме Квантунской армии. В ту пору майор Гареев был старшим помощником начальника оперативного отдела штаба 5-й армии. Ныне он – генерал армии, президент Академии военных наук.
Вступление Советского Союза в войну против милитаристской Японии в августе 1945 года и победоносная кампания на Дальнем Востоке имели важнейшее военно-политическое значение. Наконец был смыт позор поражения в войне 1904–1905 года, тяжелой памятью лежавший в сознании нашего народа. России возвращены Южный Сахалин и Курильские острова. За короткий срок разгромлена миллионная Квантунская армия, что ускорило окончание Второй мировой войны.
С военной точки зрения, Маньчжурская стратегическая наступательная операция по оригинальности замысла и мастерству исполнения является одной из выдающихся. В ней нашел воплощение весь сгусток военной мысли и военного искусства, накопленный советскими Вооруженными Силами в ходе Великой Отечественной войны. Не случайно за рубежом она была взята за основу моделирования стратегических операций будущего.
Однако в последнее время все чаще приходится слышать, что решающую роль в капитуляции Японии сыграли американские атомные бомбы, сброшенные на города Хиросиму и Нагасаки, а не Советский Союз. Появляются даже публикации, в которых вообще ставится под сомнение правомерность и необходимость вступления нашей страны в войну против Японии.
Так, президент российско-японского фонда «Покаяние» В.А. Архангельский в интервью одной из московских газет напрямую призывает нас к покаянию: мол, «у россиян старшего поколения наряду с осуждением японского милитаризма есть за что с благодарностью вспоминать Японию». Прежде всего за то, что она в годы войны с германским фашизмом осталась верной Пакту о нейтралитете, что дало возможность перебросить в 1941 году наши дивизии с Дальнего Востока, которые, как он считает, спасли Москву и обеспечили перелом в войне. «Вступи Япония в войну, - рассуждает Валентин Акимович, - положение СССР было бы отчаянным. Ни Господь, ни Жуков - никто бы не помог». То есть получается, что Япония спасла нашу страну во Второй мировой войне!
Более того, исходя из этих своих измышлений, президент фонда «Покаяние» предлагает указом Президента РФ или федеральным законом пересмотреть политический и морально-юридический статус войны Советского Союза с Японией. «Назвать, — предлагает автор, – вещи своими именами: нападение СССР на Японию - прямой акт агрессии, не спровоцированный никакими японскими действиями».
Однако если уж называть вещи своими именами, то нелишне обратиться к историческим фактам. А они говорят о том, что в августе 1945 года японские вооруженные силы насчитывали около 7 млн. человек, 10 тыс. самолетов и 500 боевых кораблей, тогда как США и их союзники в Азиатско-Тихоокеанской зоне имели порядка 1,8 млн. человек и 5 тыс. самолетов. Если бы СССР не вступил в войну, основные силы Квантунской армии могли быть сосредоточены против американцев и тогда (как предполагали сами руководители США) боевые действия продлились бы еще два года. Соответственно возросли бы потери. Тем более что японское командование уже готовилось к применению бактериологического оружия.
Нельзя не заметить и того факта, что после нападения Германии на СССР Япония всю войну держала против нас в Маньчжурии до 40 дивизий (значительно больше, чем во всей Тихоокеанской зоне), создавая постоянную угрозу нападения и откладывая это нападение только из-за стремления осуществить в первую очередь свои захватнические планы на Тихом океане, а затем - вследствие неудач Германии - в войне против СССР. Ведь в Потсдамской декларации 1945 года было заявлено, что «Японии дается возможность окончить эту войну». Япония, однако, отвергла это предложение, и СССР пришлось вступать в войну против нее. А сдерживающим фактором для японцев было не снисхождение по отношению к нам, а урок, преподанный им Г.К. Жуковым на Халхин-Голе.
Что же касается наших дивизий, переброшенных с Дальнего Востока, то они, конечно, сыграли существенную роль в отражении фашистского наступления на Москву. Вместе с тем необходимо учитывать, что с Дальнего Востока на советско-германский фронт (а не только под Москву) были переброшены 11 стрелковых, одна кавалерийская и одна танковая дивизии. Между тем только в Московской стратегической оборонительной операции участвовали 96 дивизий, 14 бригад и 2 укрепленных района, то есть дальневосточные дивизии составляли лишь около 11 процентов от общего количества общевойсковых соединений, оборонявших Москву. Вместо них в последующем на Дальнем Востоке были сформировано 22 дивизии. Эти силы были крайне нужны на советско-германском фронте, но их приходилось держать на Дальнем Востоке, поскольку угроза японской агрессии постоянно сохранялась и нельзя было допустить ведения войны на два фронта.
Еще 9 декабря 1941 года - сразу после нападения японцев на Перл-Харбор – Рузвельт настоятельно просил Сталина выступить против Японии. В то время Сталин не счел это возможным, исходя из того, что «главным нашим общим врагом является все же гитлеровская Германия». И чем успешнее мы действовали против Германии, тем меньше шансов оставалось для выступления Японии против нас. Все это говорит о том, что попытки изобразить Японию чуть ли не спасительницей России совершенно несостоятельны.
Несостоятельны и обвинения СССР в нарушении советско-японского договора о ненападении, который к тому же был денонсирован советским правительством в апреле 1945 года. Между тем Япония вела необъявленную войну против нас еще в период действия договора. После нападения Германии на СССР она заняла откровенно враждебную позицию по отношению к нашей стране, прямо заявив, что для Японии первичным является Тройственный пакт с Германией и Италией. Японские войска 779 раз нарушали нашу сухопутную границу и более 400 раз - воздушное пространство. Японский флот незаконно задержал 178 и потопил 18 наших торговых судов. В целом военное напряжение на Дальнем Востоке было значительно больше, чем во время «странной войны» на западе. Наконец Япония продолжала войну против наших союзников. Правда, США и Англия, используя коренной перелом в ходе войны на советско-германском фронте, восстановили свои силы после поражений 1941-1942 гг. и начиная с 1943 года перешли к активным наступательным действиям против японцев. Значительные силы японской армии сковывала героическая борьба китайского народа.
Да, весной 1945 года японское правительство предлагало СССР выступить посредником между США и Японией в прекращении войны, соглашаясь в этом случае передать нам Сахалин и Курильские острова. Но это было бы равносильно сговору. СССР не мог на это пойти и считал нужным до конца выполнить свой союзнический долг. Кроме того, только путем вступления в войну можно было помочь в освобождении от японцев Китая и Кореи.
Еще в Ялте союзники обратились с просьбой к Сталину начать войну против Японии через 2-3 месяца после капитуляции Германии. И СССР начал ее ровно через 3 месяца. За это время была проведена огромная работа по планированию, перегруппировке войск и подготовке их к боевым действиям. На Дальний Восток были переброшены 400 тыс. человек, 7 тыс. орудий и минометов, 2 тыс. танков и САУ, 1.100 самолетов.
Задача, которая решалась в войне с Японией, была та же, что и в Великой Отечественной в целом: ликвидация военной опасности извне. План обороны страны в те годы исходил из единого стратегического замысла противостояния военным угрозам на западе (со стороны Германии) и на востоке (со стороны Японии). Главная цель состояла в том, чтобы в случае агрессии разгромить противников последовательно. Поэтому как в научном плане, так и с точки зрения исторической справедливости нельзя признать обоснованными суждения некоторых историков, считающих войну СССР против Японии чем-то отдельным, обособленным от Великой Отечественной войны. Она является ее неотъемлемой составной частью. Следовательно, нельзя исключить солдат, матросов и офицеров, воевавших с милитаристской Японией, из числа участников Великой Отечественной войны.
Замысел Маньчжурской стратегической наступательной операции состоял в том, чтобы концентрическими, рассекающими ударами Забайкальского фронта (маршал Р.Я. Малиновский) со стороны Монголии и 1-го Дальневосточного фронта (маршал К.А. Мерецков) из Приморья, 2-го Дальневосточного фронта (генерал армии М.А. Пуркаев) с севера при активном содействии Тихоокеанского флота (адмирал И.С. Юмашев) расчленить, окружить и уничтожить или вынудить к капитуляции Квантунскую армию Японии в Северо-Восточном Китае и Корее. Одновременно в ходе десантных операций освободить южную часть о. Сахалин и Курильские острова.
Операцию предстояло проводить против очень сильной группировки противника, насчитывавшей около 1 млн. человек, 6.260 орудий и минометов, 1.150 танков, 1.500 самолетов. Вдоль границы враг создал долговременные укрепления.
Подготовка операции осуществлялась заблаговременно. В Генштабе эта работа началась сразу после Ялтинской конференции. Маршал К.А. Мерецков с оперативной группой выехал на Дальний Восток после капитуляции Финляндии в конце 1944 года для изучения обстановки и выработки предложений. Планирование операции осуществлял Генштаб. Непосредственная подготовка с подключением командования фронтов началась весной 1945 года.
3 августа 1945 года А.М. Василевский, назначенный главнокомандующим советскими войсками на Дальнем Востоке, и начальник Генерального штаба А.И. Антонов докладывали Сталину окончательный план операции. Маршал Василевский предлагал начать наступление только силами Забайкальского фронта, а в полосах 1-го и 2-го Дальневосточных фронтов проводить лишь разведку боем, с тем чтобы главными силами этих фронтов перейти в наступление через 5-7 суток. Сталин с предложением не согласился и распорядился начать наступление одновременно всеми фронтами. Как показали последующие события, такое решение было более целесообразным, поскольку неодновременный переход фронтов в наступление лишал нас фактора внезапности и позволял командованию Квантунской армии маневрировать силами и средствами для последовательного нанесения ударов на монгольском и приморском направлениях. Это, кстати, еще одна иллюстрация к суждениям на тему: разбирался или не разбирался Сталин в оперативно-стратегических вопросах.
Сложность и особенности операции заключались прежде всего в том, что она готовилась в условиях, когда мы официально еще не были в состоянии войны с Японией. У нас вообще не было опыта (за исключением советско-финляндской войны) начинать боевые действия первыми. Это требовало новых подходов к некоторым канонам военного искусства.
Во-первых, при отсутствии состояния войны сведения о противнике можно было добывать только наблюдением (что в нашем случае затруднялось таежной местностью) и при помощи агентурной разведки, не отличавшейся надежностью. Вести воздушную разведку с нарушением границы или разведку боем также было невозможно. Во-вторых, интересы скрытности не позволяли до начала военных действий выдвигать в приграничную зону большое количество соединений и частей, в том числе артиллерию. Прорыв же укрепленных районов требовал мощной артиллерийской и авиационной подготовки и наступления из положения непосредственного соприкосновения с противником.
Артиллерийскую и авиационную подготовку предполагалось провести в течение трех суток, создав на направлении главного удара плотность до 250 орудий и минометов на километр фронта. Но расчеты показали, что в период длительной артподготовки противник, особенно в глубине, сможет изготовиться для отражения нашего наступления. Проведение же короткой и мощной артподготовки (в течение 1-1,5 часа) не обеспечивало надежности его огневого поражения. Нужно было найти наиболее целесообразное решение.
Во второй половине июля А.М. Василевский и К.А. Мерецков прибыли на КП 5-й армии в районе г. Кабанья (вост. Духовской), чтобы на месте еще раз рассмотреть вопрос о способе перехода в наступление. Командарм Н.И. Крылов предложил начать наступление вообще без артподготовки, внезапно перейдя Госграницу усиленными передовыми батальонами. Главные силы при этом предполагалось держать в глубине, часть артиллерии выдвинуть ближе к границе и иметь в готовности к открытию огня. После напряженных раздумий предложение было утверждено.
Таким образом, обращают на себя внимание исключительная конкретность в работе при подготовке операции, скрытность проведения всех подготовительных мероприятий и обеспечение внезапности действий. К планированию операции и боя допускался ограниченный круг лиц. Все документы исполнялись ими лично, без привлечения чертежников, машинисток и другого технического персонала. Например, в штабе 5-й армии мне пришлось работать в составе группы планирования во главе с начальником штаба армии генерал-лейтенантом Н.Я. Прихидько. В районе ст. Мучная нас закрыли в строго охраняемом домике, откуда никого не выпускали, еду приносили часовые. Работать приходилось почти круглыми сутками.
В центре внимания командующих и штабов была организация боевых действий и всех видов обеспечения войск. Особенно тщательно занимались подготовкой передовых батальонов. В нашей 5-й армии, например, эту задачу взял на себя непосредственно командующий генерал-полковник Н.И. Крылов. С офицерским составом на картах и макетах местности был детально отработан порядок скрытного выдвижения батальонов и перехода Госграницы во взаимодействии с группами пограничников, которые досконально знали местность. В каждой дивизии были созданы учебные поля, которые воспроизводили опорные пункты японцев со всеми заграждениями, долговременными огневыми точками, системой охраны и обороны. Здесь в течение недели шли тактико-строевые занятия с многократным повторением наиболее сложных приемов действий и взаимодействия между подразделениями различных родов войск.
Затем в течение 10 - 12 дней прошли 5-6 комплексных учений (в основном ночью) с привлечением всех сил и средств, задействованных в операции. В каждом таком учении участвовали командиры и штабы дивизий и полков, командиры, штабы дивизионной и полковых артиллерийских групп, авианаводчики, передовые батальоны в полном составе со всеми средствами усиления. В заключение в каждой дивизии проводилось контрольное учение под руководством командарма, где окончательно уточнялись детали предстоящих действий.
Большое внимание уделялось вопросам связи, потому как в условиях Дальневосточного ТВД управление войсками усложнялось. Большие пространства (удаление КП фронтов от КП Главкомата - до 3 тыс. км., КП фронтов от армий - до 400 - 1.000 км) создавали немалые трудности в поддержании связи.
Следует также подчеркнуть, что в отличие от других стратегических операций Великой Отечественной, где наспех создавались главкоматы направлений (1941 г.), или представители Ставки ВГК базировались в пунктах управления фронтов, в Маньчжурской операции было развернуто полноценное и заранее подготовленное Главное командование войсками Дальнего Востока (главком - маршал А.М. Василевский, начальник штаба - генерал С.П. Иванов). Оно имело свой командный пункт, свои средства связи. Вследствие этого Главкомат войск Дальнего Востока в 1945 году был более совершенным, чем институт представителей Ставки ВГК в период войны против фашистской Германии. Однако и на Дальнем Востоке планирование операции, подготовка директив фронтам, снабжение войск осуществлялись Ставкой ВГК, Генштабом, соответствующими органами наркомата обороны. Хотя практически А.М. Василевский со своей оперативной группой включился в работу по подготовке операции начиная с апреля 1945 года, а официальное постановление ГКО о назначении главкома, создании его штаба и других органов было подписано 30 июля, т.е. перед началом операции (видимо, также из соображений оперативной маскировки).
Таким образом, опыт Маньчжурской стратегической операции, как и опыт войны в целом, показал, что главкоматы на ТВД в российских условиях могут оправдать себя только в том случае, если они действуют как элемент (составная часть) Ставки ВГК, а не превращаются в промежуточный орган управления.
На деятельность командиров и штабов накладывала свой отпечаток и установка на достижение внезапности наступления. Были приняты строгие меры маскировки перегруппировки войск с Запада. Никто, даже офицеры штабов, не знал, куда и с какой целью перебрасываются войска. В пограничной зоне соблюдался обычный режим. Рекогносцировки проводились совместно с пограничниками и в форме Погранвойск. Скрытности способствовал и выбор времени начала операции. Как потом показали пленные японские генералы, они полагали, что если и состоится советское наступление, то не раньше сентября (в наиболее сухое время), но не в августе, когда идут сильные дожди и дороги раскисают.
Большое внимание уделялось подбору кадров. К.А. Мерецков был назначен с Карельского на 1-й Дальневосточный фронт, Р.Я. Малиновский - со 2-го Украинского, воевавшего в Карпатах, на Забайкальский, где были схожие условия местности. Конкретно подбирались командармы и командиры дивизий с учетом того, кто из них больше имел опыта в прорыве обороны, в действиях в оперативной глубине и т.д. Для усиления войск Дальнего Востока с западных фронтов были направлены 10 тысяч офицеров, имеющих боевой опыт.
Правда, в связи с этим возникали и сложности. Известно, что многие командующие и командиры, находящиеся на Дальнем Востоке во время войны с Германией, просились на фронт. Им объясняли, что они тоже выполняют боевые задачи и нужны здесь. А когда такая пора настала, их начали сменять командиры, прибывшие с Запада. Доходило до конфликтов, некоторые генералы даже застрелились. По-человечески все это можно понять. Но и допустить, чтобы при наличии опытных, закаленных кадров войсками командовали генералы и офицеры, не имеющие боевого опыта, тоже было нельзя.
В то же время командованию пришлось немало потрудиться над тем, чтобы переломить психологию офицеров, которые, имея опыт боевых действий на советско-германском фронте, не учитывали весьма существенных особенностей обстановки на Дальнем Востоке. В частности, довольно много усилий потребовалось К.А. Мерецкову, Н.И. Крылову и другим военачальникам, чтобы убедить командиров дивизий и полков в целесообразности начала наступления без артподготовки. Возникали и другие трудности, связанные со спецификой Дальневосточного ТВД.
Операция началась в час ночи (по хабаровскому времени) 9 августа 1945 года. Шли ливневые дожди, что затрудняло действия войск и вместе с тем способствовало скрытности. Передовые батальоны в сопровождении пограничников без открытия огня, бесшумно перешли границу и в ряде мест овладели долговременными оборонительными сооружениями врага еще до того, как японские расчеты успели открыть огонь. Это способствовало быстрому продвижению главных сил дивизий первого эшелона. Правда, в некоторых местах, например в районе Гродеково, где японцам удалось своевременно обнаружить выдвижение наших передовых батальонов и занять оборону, боевые действия затянулись. Из некоторых дотов японцы продолжали вести огонь в течение 7- 8 суток. Это еще раз говорит о том, что если бы наступление началось не с внезапной атаки, а после длительной артподготовки, то противник успел бы занять оборону на всех участках, военные действия и в целом война могли затянуться, да и потери были бы более значительными.
Надо сказать, что в ходе операции, которая в целом развивалась успешно, было немало случаев, когда вышестоящим инстанциям приходилось вмешиваться и соответствующим образом воздействовать на подчиненных. Особенно строго пресекались неточности в докладах об обстановке. В частности, за это были наложены взыскания на должностных лиц штабов 17-го стрелкового и 10-го механизированного корпусов. Тяжелый случай произошел, когда наша авиация допустила грубую ошибку и вместо объектов противника в районе ст. Эхо нанесла бомбовые удары по своим войскам в районе Мулина (главным образом по зенитной артиллерии и тылам 5-й армии). На Тихоокеанском флоте пришлось возвращать из района десантирования некоторые корабли из-за непродуманной погрузки. То, что требовалось войскам после высадки в первую очередь (боеприпасы), то и погрузили в первую очередь, так что они оказались заваленными мукой и другими грузами.
В тяжелом положении оказались авангардные части Забайкальского фронта после преодоления Хинганских гор. Из-за скопления на дорогах войск и техники им невозможно было доставить топливо. В срочном порядке пришлось задействовать для этого самолеты.
В ряде районов в глубине обороны нашим войскам пришлось преодолевать ожесточенное сопротивление противника. В полосе 5-й армии особенно отчаянным (автору довелось это видеть лично) было сопротивление в районе Муданьцзяна. Были случаи упорного сопротивления противника в полосах Забайкальского и 2-го Дальневосточного фронтов. Предпринимались и контратаки. Но они умело отражались упреждающими ударами авиации и встречными ударами наших войск. Стремительно развивая наступление, войска Забайкальского фронта продвинулись к 14 августа до 400-450 км, 1-й Дальневосточный фронт - до 200-250 км, 2-й Дальневосточный - до 100-150 км. Тихоокеанский флот осуществил высадку десантов в Корее и на Курильских островах.
В. Архангельский утверждает, что «по рескрипту императора Хирохито, Квантунская армия, кроме отдельных очагов, куда приказ о капитуляции вовремя не поступил, добровольно сложила оружие». Но это не соответствует тому, что было в действительности. 14 августа японское командование обратилось с предложением о заключении перемирия. Однако военные действия с той стороны не прекращались. Лишь через три дня Квантунская армия получила приказ своего командования о капитуляции. Но и он не сразу до всех дошел, а кое-где действовали и вопреки приказу. Многие японские офицеры и солдаты говорили, что император Японии не мог отдать такого приказа и что по радио и в разбрасываемых листовках распространяется дезинформация.
Практически военные действия шли до 2 сентября. И сражались японцы в большинстве своем довольно упорно. Мне, например, с группой офицеров пришлось заниматься оказанием помощи 84-й кавалерийской дивизии генерала Т.В. Дедеоглу, которая попала в окружение и вела боевые действия до 7—8 сентября. В то самое время во многих местах еще продолжали сражаться американские и английские солдаты. Поэтому трудно понять, почему в некоторых странах окончание войны решили отмечать 16 августа…
Итак, тщательная и всесторонняя подготовка, четкое и умелое управление войсками (силами) обеспечили успех этой крупнейшей стратегической операции. Потери Квантунской армии только убитыми составили 84 тыс. человек, свыше 600 тыс. взяты в плен. Безвозвратные потери наших войск составили 12.031 человек, 24.425 человек получили ранения.
В упомянутом интервью Архангельского утверждается, что абсолютное большинство захваченных нами японских пленных «не произвели ни одного выстрела по советским войскам». Я, как один из участников боевых действий в Маньчжурии, утверждаю, что большинство японских солдат стремились при каждой возможности стрелять по нашим войскам и оказывали им сопротивление. Тот, кто в этом сомневается, должен хоть как-то объяснить, кто убил или ранил 36 тысяч наших солдат и командиров. Не самострелы же все они! Нельзя в конце концов в угоду кому бы то ни было оскорблять сражавшихся на фронте солдат.
Значение Маньчжурской операции огромно. Это давно признано в мире. По словам Черчилля, согласие Советского правительства вступить в войну против Японии «имело величайшее значение» для Англии и США. Кроме всего прочего, наша общая победа над Японией привела к освобождению народов Китая, Кореи, Вьетнама, Бирмы, к подъему национально-освободительного движения во всей Азии, Тихоокеанском регионе. Наконец, японский народ получил освобождение от ига милитаризма и вступил в новый этап своего политического и экономического развития.
Этого не хотят признать только те, кто сочиняет всякого рода небылицы и сплетни о Маньчжурской операции, внося тем самым свою лепту в общую кампанию фальсификации истории Второй мировой войны. Тот же Архангельский в своем интервью заявляет: «Словом, войны как таковой не было, хотя Квантунская армия потеряла 84 тысячи убитыми (как же можно потерять столько людей без войны?! - М.Г.). Не было и победы. Поэтому не может быть и праздника победы над Японией».
Можно, конечно, под воздействием политики «продвижения демократии» и выделяемых для этого средств писать что угодно. Особенно сейчас, когда пошли по рукам и перепродаются оптом и в розницу целые редакции газет. Но должно же быть хотя бы элементарное уважение к делам и интересам своей страны. Сегодня практически по всему периметру наших границ к России предъявляются территориальные и другие претензии. Всюду и всем мы что-то должны. Только нам никто ничего не должен. И всюду по всем этим проблемам находятся люди, которые вместо сочувствия к своему Отечеству самыми непристойными методами поддерживают тех, кто выступает против нашей страны.
В свое время Ф.И. Тютчев заметил в России явление, которое он назвал «наиболее прискорбной наклонностью», выражающейся в стремлении «…подходить ко всем вопросам с их самой мелочной и гнусной стороны, потребность проникать в хоромы через задний двор. Это в тысячу раз хуже невежества. Ибо в простой здоровой натуре невежество простодушно и забавно, тогда как эта наклонность изобличает и всегда будет изобличать одну лишь злость». К сожалению, в последние годы на исторической ниве России все больше превалируют именно такая озлобленность и нигилизм по отношению к общественным делам и интересам. Дошло до того, что мы уже вроде «стесняемся» побед своих Вооруженных Сил (победа осени 1945-го даже не обозначена в Федеральном законе «О днях воинской славы России»). Но нельзя отменить того, что произошло. В памяти народа 3 сентября как было, так и останется Днем воинской славы – днем торжества отечественного оружия, отечественной полководческой школы. И никаким политическим мародерам из области истории этого не опровергнуть, как и не затмить нашу Победу.
Гареев М.
